— Не увезут его никуда. — Сняв запотевшее блюдечко со стакана, Корнилов помешал чай ложечкой.

— Как не увезут! Мальчик-то говорил…

— Потому что «мерс» у гостей сломался! Бывает же такая непруха!

— Почему сломался?

— Машина старая, всякое случиться может. Например — бензопровод прохудится. Есть там такие латунные трубочки под днищем. Прохудились трубочки, вот бензин весь и вытек на снег. Чего уж непонятней? А вот в Яшином сарае я очень интересную вещь нашел, — улыбнулся Илья и отхлебнул свежезаваренного чаю.

— Какую?

— «Девятка» там стоит, темно-вишневая. И знаешь чья? Того самого кривоносого бандита, Сникерса. Странная какая-то «девятка»: стекла скотчем крест-накрест заклеены, замочки на дверях — тоже…

— Что она там делает?

— Ну, Сникерс-то для цыган что-то вроде «крыши», — задумчиво проговорил Илья. — Знакомы, значит… Но как там эта тачка оказалась — ума не приложу. Ладно, Оксана, завтра тяжелый день. Постели мне здесь, на полу, спать пора.

Глава 23

Начальник местного ГОВД подполковник Олег Антонович Гаврилов чрезвычайно редко обращался к окружающим на «вы». Как человек значительный, он предпочитал говорить почти всем исключительно «ты», но и такое обращение имело множество оттенков.

Городскому прокурору он обычно говорил «ты, Станислав Захарьевич», своему заместителю — «ты, Алексеевич», какому-нибудь горотделовскому следаку или оперу — «ты, Иванов». А всем остальным, начиная от уборщиц в здании ГОВД и кончая задержанными и арестованными — просто «ты», безлично, потому что они давно уже утратили в глазах подполковника индивидуальность и растворились в великом понятии «народ».

Во всем городе было лишь несколько человек, к которым Олег Антонович обращался на «вы», подчеркнуто-вежливо: начальник местного управления ФСБ, мэр города, его заместитель и, конечно же, местный главбандит Василий Николаевич Злобин.

Но теперь, поглядывая на Жору Глинкина исподлобья, подполковник Гаврилов так и не смог определить, как же к нему обращаться.

С одной стороны, Сникерсу следовало, конечно, говорить «вы». Как ни крути — правая рука Злого. Глинкин нынче влиятельный бандюга, в авторитете. К тому же в беседе с начальником ГОВД он как бы олицетворяет собой отсутствующего Василия Николаевича.

Но с другой… Далеко еще этому кривоносому спортсмену с явными признаками черепно-мозговой травмы до Василия Николаевича. Сникерс силен, пока за его спиной стоит Злобин. А не станет, не дай бог, Васи — неизвестно, как все обернется…

Взглянув на собеседника, Олег Антонович решил: обращаться надо расплывчато, безлично, стараясь не говорить ни «ты», ни «вы».

Вот уже полчаса Сникерс, сидя в рабочем кабинете подполковника Гаврилова, подробно живописал события вчерашнего вечера. Так, мол, и так, прикатили в наш город бандюки из соседнего городка, в «Метрополе» остановились, чего-то не поделили меж собой, стрельбу устроили! Это же беспредел, в натуре беспредел, гражданин начальник! Мы-то все люди честные, спокойные, налоги исправно платим, а на налоги наши, между прочим, и ваша ментовская служба существует. Так что давайте, работайте, общественность в нашем лице ожидает от славных органов МВД решительных действий. Вася мне по телефону так и сказал…

— А где теперь Василий Николаевич? — осторожно перебил Гаврилов.

— Вчера в Москву уехал, у него самолет в Испанию, в Коста-Браво, — ответствовал Сникерс.

— А… позвонить ему можно? — этот вопрос прозвучал еще осторожней первого.

— Какой базар! Конечно! — невесть почему обрадовался Глинкин. — Мобильник у него прежний, а код теперь вот такой…

Разумеется, ни в какую Испанию Гаврилов звонить не собирался — он задал этот вопрос так, для проформы. Ага, позвони за границу — придет потом на нищий ГОВД такой счет, что вовек не расплатишься!

— Поня-атно. — Подполковник милиции забарабанил пальцами по столешнице. — А вот такой вопросик: для чего эти бандиты сюда приехали? К кому?

— А я почем знаю? — Жора честно округлил глаза.

— А не к вашим ли… пацанам?

— Может, и к нашим.

— Поня-атно. Вчера, как только стрельба началась, из гостиницы по «02» позвонили, выслали мы опергруппу, — доверительно сообщил Олег Антонович, — ничего не нашли. Гильз отстрелянных десятка четыре, пистолет брошенный… И труп.

— Чей? — нетерпеливо заерзав на сиденье, спросил Сникерс.

— Пробили по картотеке. Да, все сходится, бандюга из соседнего городка. Две судимости, кличка «Кабан», при Шашеле что-то вроде телохранителя.

— А Шашель? — в голосе Глинкина сквозило разочарование.

— Сбежал. И в гостинице его нету. Наверное, домой укатил. Даже если мы Гладилина задержим, предъявить ему что-нибудь серьезное будет нелегко. Очевидцев, которые покажут, что видели его на месте перестрелки, нет и быть не может. Повесить на него откровенный криминал тоже не получится. Звонил я в его городок, начальнику ГОВД, интересовался. И не пытайся, говорит, себе же хуже сделаешь. Только я вот что хочу сказать… Бандюки эти сюда не просто так приехали, а к кому-то!

— К кому?

— Василию Николаевичу виднее, — заключил Гаврилов. — Когда у вас следующий разговор по телефону?

— Сегодня ближе к вечеру обещал на «трубу» звякнуть.

— Так вот… — Наморщив красное лицо, напоминающее панцирь вареного рака, Гаврилов превозмог себя и наконец определился с обращением к собеседнику: — Так вот, Жора, передайте Василию Николаевичу, чтобы он эту историю сам как-нибудь замял. Как угодно, но чтобы в городе был порядок. Уголовное дело по факту стрельбы и убийства мы, конечно, возбудим. Дадим какому-нибудь молоденькому следаку, он его и завалит. Но дальше так не пойдет, не пойдет… Вы сами поймите: я — человек уважаемый и уже далеко не молодой. До пенсии два с половиной года всего. Зачем мне на свою задницу лишние неприятности?! К чему в моем городе стрельба? Это сейчас одним трупом отделались, а что завтра может быть?

— А Гладилин?

Олег Антонович хотел было что-то ответить, но не успел: на столе зазуммерил телефон.

— Алло, Гаврилов слушает. Да? Это вы? Да, конечно. Возбуждено уголовное дело, объявлена операция «Перехват»… Да, все, что в наших силах… Да, конечно, помощь не помешает. Спасибо.

Лицо подполковника посерело, затекло гипсовой бледностью… И причиной тому стал телефонный звонок. Олег Антонович даже не маскировал свой испуг.

— Да… само собой разумеется… Пока разрабатываем все возможные версии. Устойчивая оргпреступная группировка. Несколько людей уже в разработке. Дело поручено самым опытным сотрудникам… Хорошо, я понял. Остаюсь на связи. Встречу. Всего наилучшего.

Бросил на рычаг трубку, тяжело откинулся на спинку стула.

— Ну, бля… — только и сумел проговорить Олег Антонович.

— Что?

— Из «конторы» звонили, — убито сказал подполковник.

— Из ФСБ? А им-то что? Такие дела вроде бы не в их компетенции.

— Теперь такие времена, что все в их компетенции. Короче, не сегодня-завтра тут появится толпа пришлого народа: РУБОП из Москвы, только не городской, с Шаболовки, а областной, СОБР, милиция специального назначения… Доигрались с огнем.

— Так что же делать? — в голосе Жоры прозвучал неподдельный страх.

— Что делать, что делать… Если бы я сам знал. Боюсь я, чтобы под всех нас копать не начали, — признался Гаврилов.

— Под кого это под нас?

Начальник горотдела обвел взглядом комнату, подразумевая, видимо, весь ГОВД.

— Под всех нас. Это они умеют. Если из самой Москвы людей присылают, значит, наверняка кто-нибудь из внутренней безопасности приедет. Такие вот дела… Короче, так, — наконец совладав с собой, сказал Олег Антонович, — то, что Василия Николаевича теперь тут нет, — это хорошо. Скажите ему по телефону, чтобы в ближайшее время и вовсе в городе не появлялся. Второе — вам надо как можно быстрее отсюда уехать.

Конечно же, последний совет был продиктован не заботой о Сникерсе, а боязнью за собственную шкуру: вдруг московские менты повяжут этого кривоносого, а он, сука, начнет всех сдавать направо и налево?