А в-четвертых, повезло, когда Злобин, убегая, почему-то не прихватил с собой кейс, а оставил его в салоне джипа. Вот он, родной, стоит у стеночки тамбура. Ходят мимо какие-то серые людишки, скользят равнодушными взглядами, и никто из них, конечно же, не догадывается, что в этом чемоданчике скрыто.

Не повезло лишь в том, что Шашель, которому он, Жора Глинкин, так верил, на поверку оказался сукой из сук. Сникерс к нему по-доброму, по-братски, а он, гадина эдакая, решил его «кинуть».

Впрочем, его тоже можно понять.

Для чего просто так дарить шестьдесят штук?

К чему Гладилину свидетели?

В жизни выигрывает лишь тот, кто хитрей, изворотливей и умней. Тот, кто наносит решающий удар не думая, кто действует исключительно на рефлексах. И, невольно поставив себя на место Шашеля, Сникерс утвердился в мысли: он повел бы себя точно так же.

Но почему простая мысль о возможном обмане не пришла ему в голову раньше — хотя бы тогда, когда он ехал к Гладилину на переговоры?

Задним умом все крепки…

Так что теперь ему, Жоре Сникерсу, оставалось лишь благодарить того невидимого, кто распоряжался его мыслями и поступками: правильно подсказывал, верные советы давал!

Может быть, это действительно какой-нибудь ангел-хранитель? Нормальный, трезвомыслящий пацан, надо будет в церковь сходить, свечку для него поставить… или что там в таких случаях положено?!

За запотевшими, мутными от табачного дыма окнами тамбура проносилась заснеженная равнина, над которой огромным куполом опрокинулось темное небо, багрово-кровавое по краям. Пристанционные домики с подслеповатыми глазницами окон, темные поселки, пустынные железнодорожные переезды, грязные кустарники полосы отчуждения — все это навевало тоску и уныние.

Но Жора, то и дело поглядывая под ноги, чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Он уже знал, что сделает, вернувшись домой: выгонит на кухню старуху-мать, закроется в своей комнате и, раскрыв чемоданчик, зашелестит вечнозелеными купюрами…

Глава 19

Как ни планирует человек свои действия, как ни рассчитывает даже самые крохотные детали — нелепая случайность может начисто перечеркнуть любой расчет!

Именно так думал Сергей Гладилин, сидя в теплом салоне «восьмерки».

Вроде все было рассчитано правильно. И «стволы» для дела нашли, и армейский гранатомет по дешевке купили, и форму ментовскую, и даже «бригадную» «семерку» пришлось испоганить, налепив на дверки и капот гнусные эмблемы ГИБДД и установив проблесковые маячки на крыше…

И все пошло прахом. Снегопад, зарядивший с утра столь некстати, начисто перечеркнул все хитроумные построения Шашеля…

Впрочем, сначала все шло просто замечательно. Провели рекогносцировку. Определились с местом засады. Грамотно, с точностью до десяти минут рассчитали, за сколько времени доберется Злобин до этого места. Поставили «семерку» у обочины, включили мигалки, чтобы даже в снегопаде было заметно, что это ментовская машина, расставили вооруженных пацанов слева и справа у обочины. Блоха, нацепив на себя мусорскую кожанку с погонами, сам вызвался идти к злобинской тачке. И вроде бы все делали правильно. Не учли лишь один момент — практически нулевую видимость. Если головной «Форд-Скорпио» из «бригадной» машины еще кое-как различался, то злобинский джип угадывался с трудом, лишь контурно. Вот пацаны и растерялись… В условиях такой херовой видимости следовало прежде всего заблокировать шоссе с обеих сторон, чтобы ни вперед, ни назад никто не рыпнулся! Ну, взорвали «скорп» с охраной, завалили Злобина, а та падла кривоносая, с которой по идее и начинать надо было, благополучно скрылась. Вместе с деньгами скрылся, вот что обидно! Последнее обстоятельство делает весь этот Голливуд, затеянный на трассе, совершенно бессмысленным. Нету чемоданчика в разбитом «скорпе»! Да и Вася почему-то рванулся по полю налегке — понял, сучонок: жизнь дороже денег, в гробу карманов нет…

Кривоносый Сникерс, сука такая, воспользовавшись суматохой, удрал. Правда, Блоха метнулся на якобы ментовской «семерке» догонять беглеца — мол, я его по следам протекторов на снегу найду, бля буду! Какое там «бля буду!» — вон, меньше чем за минуту любые следы заметает! Скоро, небось, вернется…

И впрямь — не успел Гладилин вспомнить о порученце, как где-то совсем рядом послышался звук автомобильного двигателя. Стена снега делала подъехавшую машину почти невидимой — лишь включенные «мигалки» на крыше «жигуля» давали возможность определить, что это за машина. Меньше чем через минуту Блоха, раздраженно хлопнув дверкой, тяжело опустился на сиденье рядом с Шашелем. По убитому виду вернувшегося можно было с уверенностью сказать: беглецу удалось скрыться.

— Не догнал? — для верности уточнил Гладилин.

Блоха обреченно махнул рукой.

— Какое там! Вишь, снег так и валит! Дальше капота ни хрена не видно.

— Ну, и что предлагаешь?

— Хрен его знает! Слышь, Серый, я вот о чем подумал: где этот козел… Тампакс, или как там его…

— Сникерс, — подсказал Шашель.

— Ну, Сникерс… Где он живет — знаешь?

— He-а. Но попробовать отыскать можно.

— Он-то наверняка домой рванул.

— А ты, оказывается, догадлив, — с плохо скрываемой издевкой оценил Гладилин.

— Так вот, — даже не обидевшись, Блоха принялся излагать план дальнейших действий. — Надо по быструхе в их городок смотаться. Пробьем, где хата этого козла, пацанов в засаду поставим… Пехоты и «стволов» у нас, слава богу, хватает. Лишь бы этот кривоносый Сникерс никуда не свалил. Тогда ищи ветра в поле. Сколько, говоришь, Злой с собой вез?

— Четверть «лимона» или что-то вроде того, — горестно выдохнул Шашель.

И хотя Блоха, конечно же, знал о сумме, которую намеревался «отмыть» Злобин, он не смог удержаться от свистящего:

— Ну и ни хера же себе! Да за такие деньги…

— Вот тебе и ни хера. Только у нас с тобой пока — хер. Большой и толстый. Так-то, дорогой. Лоханулись мы с тобой, вот что.

Блоха виновато промолчал.

Снег, густо облепляя лобовое стекло «восьмерки», не пропускал в салон свет. Казалось, еще немного — и автомобиль, занесенный снегопадом, превратится в огромный бесформенный сугроб. Гладилин включил дворники и долго, задумчиво смотрел, как смываются вправо-влево снежинки.

— Так что — поехали? — Блоха нетерпеливо заерзал на сиденье.

— Куда? — не глядя на собеседника, спросил Шашель.

— Ну, за Сникерсом-Тампаксом…

— Нет. — Включив двигатель, Гладилин принялся медленно выводить машину из сугроба.

— Почему?

— Потому, что так дела не делаются. Где мы его искать будем, а? Без адреса?

Блоха заморгал.

— План у нас какой-нибудь есть? — Не дожидаясь ответа, Шашель сам ответил на собственный вопрос: — Нету у нас плана. Пацаны измученные, уставшие, замерзшие. И маловато их. Да и сам посуди: что с трупами делать? Со «скорпом» этим перевернутым?

Казалось, для порученца последней проблемы не существовало.

— Сейчас Рыжего и Валерку Тамбовского позову, — начал он, — тачку — в кювет, на хрен, а трупы — в лес и в снегу зароем. И двинем…

— Не сейчас, — властно произнес Шашель.

— А когда? — Блоха уже приоткрыл дверку машины.

— Завтра утром…

Что ни делается — все к лучшему.

В справедливости этого утверждения Сникерс убеждался не раз. И семь лет назад, когда пренебрег возможностью без экзаменов поступить в питерский Институт физкультуры Лесгафта и связался со Злобиным: неужели в наше время среднестатистический учитель физвоспитания имеет больше среднестатистического бандита? И два с половиной года назад, когда, попавшись на банальном рыночном вымогательстве, решительно отклонил предложение мусоров получить свободу в обмен на некоторую информацию; на суде адвокат отмазал, а Вася, узнав о благородном поступке Глинкина, сразу же приблизил его к своей персоне. И вот теперь, на московской трассе…

А о чем, собственно, жалеть?